В январе 1962 года в Дом-музей К.Э. Циолковского был назначен новый директор. Им стал Алексей Тимофеевич Скрипкин. Будучи сам человеком творческим, он начал создавать новый коллектив сотрудников — молодых, инициативных, влюбленных в новую развивающуюся космонавтику. Одним из первых Скрипкин пригласил на работу в музей журналиста областного радио, внука К.Э. Циолковского, Алексея Вениаминовича Костина (1928-1993). За годы работы в музее Костин стал одним из крупнейших биографов ученого: «Как ни странно, я никогда не любил мемуарной литературы, — писал он. — Мне казалось несерьезным рассказывать о мелочах жизни великого человека. Теперь, с годами, я думаю по-другому. Ведь часто малозначимые события и факты, какие-то внешне неприметные намеки, вещами ли, словом ли, какие-то случайные встречи играют в жизни великого человека, в том числе и Циолковского, огромную роль.
Я был 8-летним мальчиком, когда умер Циолковский, и мои личные воспоминания — крохотные крохи. Но были живы бабушка, тетя, мать, старшие братья и сестры. Я расспрашивал их. А еще многие годы бережно искал каждую новую строчку о Константине Эдуардовиче, каждый новый факт. Со временем в моем личном архиве скопилось несколько десятков папок, которые я условно назвал: «Из записок внука Циолковского».
Запуская в жизнь проект «Циолковский. Калуга. Космос», мы, сотрудники Дома-музея К.Э. Циолковского и родные ученого, взяли за основу эти «Записки…», расширив и дополнив их современными знаниями о Циолковском. Итак, в путь!
Предки
Вопрос о предках К.Э. Циолковского всегда вызывал большой интерес. Сам ученый своей родословной не интересовался: «Немного я знаю о своих родителях и их роде. В детстве и молодости меня это нисколько не интересовало, и я ничего о том не узнавал». А вот биографы ученого за годы изучения его родословной, его жизни и научного наследия, узнали о нем и его предках намного больше, чем знал о них сам Циолковский.
Первые документальные сведения о предках ученого восходят к XVII веку. Судя по документам, основателем этого рода был некто Матвей (Мацей) Циолковский. Некоторое время назад в старых архивных документах известный исследователь творчества Циолковского Татьяна Желнина обнаружила имя отца Мацея – Клорга. В настоящее время это самый старший представитель рода Циолковских. У Мацея было три сына: Станислав, Яков и Валериан – будущие владельцы селений Великое Циолково, Малое Циолково и Снегово, которые располагались неподалеку от нынешней Варшавы. Существует архивная запись о том, что в 1697 году братья Циолковские, помещики Плоцкого воеводства, принимали участие в избрании на престол польского короля Августа II Смелого. Считается, что это первое официальное упоминание о роде Циолковских.
В подтверждение дворянского происхождения рода Циолковских в документах имеется указание на родовой герб «Ястржембец»: «…На голубом поле золотая подкова, шипами прямо вверх обращенная, в средине коей кавалерийский крест. В навершье шлема ястреб на взлете, обращенный в правую сторону, с двумя цепочками на ногах, держащий в когтях правой ноги таковую же, как на щите, подкову…».
Однако именно из автобиографии самого Константина Эдуардовича стало известно, что одним из его предков был знаменитый бунтарь – казак Северин Наливайко. Вот что ученый написал в одной из автобиографий: «Как будто у отца была родственная связь с известным бунтарем Наливайко, и род отца даже прежде носил его фамилию. Наливайко возглавлял крестьянско-казацкое восстание на территории теперешней Украины, Белоруссии. Казнен был польской шляхтой в 1597 году в Варшаве». К сожалению, подтверждений этому факту найти не удалось.
С началом распада Речи Посполитой Циолковские постепенно расставались с пахотными землями и пастбищами в своих вотчинах. Через несколько лет после раздела Польши Фома Циолковский продал часть села Великое Циолково и навсегда покинул берега Вислы, чтобы поселиться на Волыни, где издавна жили его дальние родственники. Здесь и родились два его сына – Игнатий (1786г.) и Станислав (1788г.).
Дед ученого, Игнатий Фомич Циолковский, был сначала заседателем, а затем подсудком (помощником судьи) в Ровенском суде. Было у него пятеро детей — четыре сына и дочь. Младший из сыновей, Эдуард, и стал позднее отцом будущего ученого. Когда сыновья повзрослели, отец, вспомнив о своем дворянском сословии и привилегиях, которые оно давало, обратился в Сенат с просьбой подтвердить принадлежность семьи к дворянскому сословию. Причина была проста. Сыновья собирались продолжать образование, а это было (по законам того времени) возможно лишь при наличии Свидетельства о дворянским их достоинстве.
Из Прошения Сенату от 13 февраля 1834 года:
«…Просит помещик Волынской губернии, закладной владелец имения части селения, подсудок Ровенского уездного суда Игнатий сын Фомы Циолковского от имени своего и сыновей своих Игнатия, Нарцыза, Витольда и Эдуарда, а равно от имени своего брата полковника Российских войск и Кавалера Станислава Фомича Циолковского и сыновей его Виталиса, Феликса и Николая о нижеследующем:
…Все четыре сыновья мои нуждаются в выдаче им… из Геральдии свидетельств о дворянском их происхождении; ибо два из них старшие Игнатий и Нарцыз, окончив уже курс Гимназийных наук, желают безотлагательно поступить в штатскую службу…; третий сын мой Витольд предпринял поступить в белые монахи, четвертого же сына моего Эдуарда я желаю поместить в Инженерный институт, к чему равномерно нужно иметь ему Свидетельство о дворянском его достоинстве…». Решение о выдаче свидетельств состоялось 28 мая 1834 года.
Спустя несколько лет Эдуард Циолковский стал студентом Петербургского Лесного института. Журналист Геннадий Черненко, изучавший связь семьи Циолковских с городом на Неве, выяснил, что в сороковых годах Х1Х века район Петербурга Лесное был далекой и глухой окраиной. Стояли там, как и сейчас окруженные парком, здания Лесного института (нынешняя Лесотехническая академия). Институт назывался лесным и межевым, так как готовил не только чиновников для лесной службы, но и топографов для размежевания и оценки казенных земель.
В апреле 1840 года директору Лесного и межевого института пришло письмо следующего содержания: «Бывший гимназист Ровенской гимназии Эдуард Циолковский просит о принятии его в Лесную роту вверенного Вам заведения на казенное содержание. Третий департамент Министерства государственных имуществ, вследствие сего, предлагает Вашему сиятельству приказать испытать г. Циолковского и о познаниях его уведомить департамент с заключением Вашим, полезно ли будет принять его».
Результаты экзаменов, которые Эдуард Циолковский держал весной, позволили ему поступить в шестой, выпускной класс. Лесной институт Эдуард Циолковский окончил в 1841 году по второму разряду, т.е. весьма успешно. После его окончания служил в Олонецкой, Петербургской губерниях, а в 1843 году был переведен в Рязанскую губернию на должность лесничего. Служа лесничим в Пронском лесничестве Спасского уезда Рязанской губернии, он поселился в селе Ижевском.
Ижевское в середине 19 века было селом богатым. Во-первых, через него проходил зимний торговый путь в Москву. Обозы с товарами и почтовые тройки с пассажирами тянулись из Нижнего Новгорода через Муром, Касимов, а затем на Рязань и Москву. Во-втоорых, ижевские крестьяне при крепостном праве не имели барщины, а платили своим владельцам оброк. Деньги на это зарабатывались на отхожем бондарном промысле, с которым было связано до 80 % семей. Ижевские мастера-бондари славились во многих городах России. Их высокие заработки дали крестьянам возможность в 1832 году (за 29 лет до отмены крепостного права) выкупиться на волю у своего помещика Н.И. Демидова и стать владельцами богатых угодий.
В селе с населением около 8000 было три приходские церкви, несколько постоялых дворов, лавок, трактиров и чайных. Кроме того, имелся сельский общественный банк, больница, двухклассное мужское училище. В те годы Ижевское по праву считалось экономическим и культурным центром для всей округи.
(продолжение следует)
