…Эту слуховую трубу извлекли из песка и опилок на чердаке дома-музея. Смятая в блин, ржавая, как будто специально растоптанная и исковерканная. Да так оно, наверно, и было. В музее два с половиной месяца хозяйничали непрошеные гости – фашисты. Они уничтожили много ценных вещей, принадлежавших Циолковскому, в том числе и его знаменитые самодельные слуховые трубы. Для ее восстановления нужно было искать не просто хорошего, а уникального реставратора. И тогда сотрудники Дома-музея решили обратиться к знаменитому калужскому мастеру Федору Федоровичу Кадобнову. Они ни на что не надеялись, но Кадобнов посмотрел, что-то прикинул и почти сразу сказал: «Сделаю». И слово свое сдержал. Слуховая труба ученого заняла свое место в экспозиции музея…
Как пришла к Константину Эдуардовичу мысль облегчить собственную участь, участь полуглухого человека, с помощью таких слухачей? Однажды, уже живя в собственном доме, он просматривал газету «Биржевые ведомости», На этот раз ему попалось объявление, сильно его заинтересовавшее. Зарубежная фирма рекламировала новый слуховой аппарат, чуть ли не на сто процентов восстанавливающий слух. Циолковский размечтался, по наивности своей даже не подумав, что рекламировать аппарат могли просто шарлатаны. Слуховой аппарат был заказан. Его прислали в Калугу в изящной упаковке, но слух он нисколько не улучшил. Константин Эдуардович приуныл. На покупку истрачена большая сумма денег. Значит, еще одна научная работа не сможет увидеть свет.
В тот вечер долго не гасла керосиновая лампа на веранде, в мастерской Циолковского. По дому разносился запах расплавленного олова, что-то гремело и звенело. А на утро, когда Константин Эдуардович спустился к завтраку, в его руках была блестящая жестяная труба. Направляя ее то в сторону жены, то в сторону детей, приговаривал: «Не говорите громко, я вас отлично слышу!». Так что же за секрет был в этих слухачах? А секрет в том, что любая воронка, концентрируя звук, усиливает его. Это своеобразный рупор. Чем он больше, тем больше усиливает звук.
Труб Циолковский сделал несколько. Находились они во всех помещениях, чтобы всегда быть «под рукой» у хозяина дома. Об одной из труб вспоминала Варвара Евграфовна, говоря, что стредняя, т.е. средняя по размерам, оказалась для него особенно полезной. Но были и другие. У одного слухача был сделан ровный раструб, у другого с вырезом. Почему? Дело в том, что при пользовании обычным слухачом, надо было его направлять в сторону говорящего, а самому приходилось смотреть в сторону. Деликатному Константину Эдуардовичу это казалось невежливым. Поэтому он со временем и сконструировал воронку с вырезом, чтобы не только слышать, но и видеть собеседника. Все эти трубы можно в настоящее время увидеть в кабинете ученого в его Доме-музее.
Но, охотно слушая с помощью трубы своих посетителей, он, тем не менее, не решался, видимо по своей застенчивости, брать трубу в школу или к знакомым, куда изредка ходил послушать музыку. Калужский знакомый Циолковского Н.Л. Дмитриев рассказывал, что он, будучи еще студентом, пришел со своим товарищем к Циолковскому: «Мы сидели на диване, а он против нас в кресле. Кричим ему громко – знаем, что он плохо слышит. Но вот он берет свой слухач и приставляет его к уху: «Теперь я хорошо вас слышу». Мы снижаем голос, но все же говорим громко. Константин Эдуардович опять обращается к нам: «Не надо так громко, я хорошо слышу с моим прибором. Не надо напрягаться…» Циолковский, очевидно, уловил мое недоверие к его словам и улыбнулся: «Вы не верите? Так вот слушайте», – С этими словами он взял трубку, посмотрел на меня лукаво, добродушно улыбнулся и, пользуясь ею, как мегафоном, неожиданно и очень громко издал голосом какой-то необычный звук. Невольно пришлось вздрогнуть и закрыть уши ладонями. Нужно было видеть милого Константина Эдуардовича в этот момент! На его лице – лукавая улыбка и явное удовлетворение от достигнутой цели».
«Ну вот! А вы не верили старику… Я теперь хорошо слышу, как плещется вода от весла на реке, слышу отдаленные разговоры… Если пойдете вечером с барышней гулять в бор, то не садитесь близко от моего дома, подслушаю и узнаю все ваши секреты».
А вот впечатления писателя Льва Кассиля о приезде его, еще молодого журналиста, к ученому в начале 30-х годов: «Циолковский совсем не так дряхл, как это может показаться с первого взгляда. Он деятелен и смешлив, он усаживает вас, он двигает большое кресло, устраивается в нем и затем вооружается жестяной трубой в виде воронки с длинным узким горлышком длиной около метра. Это целый слуховой телескоп! Он направлен на собеседника. «Самодельная, — поясняет Циолковский, — из простой жести, еще при царе… за 15 копеек… Вот так. И больше ничего. И кричать не следует. Не хуже вас слышу… Ну, а теперь рассказывайте, кто вы такой… Вот вам листок – запишите мне на память, а то я стал что-то плохо имена помнить… Звание, как вам угодно, можете и не писать… Я чинами не интересуюсь…».
Правда, его родные вспомнили, что однажды он с горечью заметил: «Слухачи – мое единственное изобретение, которое приносит реальную пользу, да и то только мне одному…».
Только раз за долгую жизнь Циолковского одна из самых маленьких слуховых труб совершила с ним путешествие в Москву на его 75-летний юбилей. Этот слухач, тайно от ученого, но с разрешения Варвары Евграфовны, взял с собой в поездку председатель калужской секции научных работников С.И.Самойлович, сопровождавший ученого. Неизвестно, брал ли ее Константин Эдуардович на торжественное заседание в Колонный зал Дома Союзов. Но в гостинице «Метрополь», где он останавливался, в разговорах с гостями – журналистами, инженерами, представителям общественности он пользовался трубой и был очень доволен, слыша своих собеседников.
