В 1913 году Циолковским и его творчеством заинтересовался человек, казалось бы, далекий от проблем воздухоплавания, и тем более, космонавтики — историк литературы, критик и библиограф Семен Афанасьевич Венгеров. Популярность Венгерова была в литературном мире чрезвычайно велика. Еще студентом Петербургского университета он задумал труд, равного которому не было в русской литературе: создать многотомный словарь писателей и ученых «всех периодов русской образованности». С огромным упорством и тщательностью Венгеров начал собирать необходимые сведения.
Весной 1913 года он разослал писателям, поэтам и ученым несколько тысяч писем с просьбой предоставить ему автобиографические записки и справки. Написал он и в Калугу Циолковскому, труды которого давно были им взяты на учет. Каждая статья, каждая заметка о Циолковском и его книгах сразу же попадала в картотеку Венгерова. На обращение историка откликнулись ученые В.И. Вернадский, И.П. Павлов, писатели К.И. Чуковский, В.В. Вересаев и другие.
Циолковского же просьба Венгерова в первый момент озадачила. Он невольно вспомнил подобную просьбу, с которой к нему в 1901 году обратился московский литературовед А.И. Яцимирский. Этот известный филолог вынашивал замысел составить «Галерею русских самородков» — сборник биографий талантливых изобретателей-самоучек. В печати появился призыв к таким людям сообщить свои автобиографии. Яцимирский получил более двух тысяч писем. Среди них были и те, на которые составитель никак не рассчитывал. Многие же талантливые люди не откликнулись. Не было и письма из Калуги, которого так ждал Александр Иванович. Константин Эдуардович Циолковский на призыв не ответил и своей автобиографии не прислал. Составитель книги решил обратиться к изобретателю с особым письмом. Он написал о целях и задачах издания «Галерея русских самородков» и попросил Константина Эдуардовича ответить на предложенные вопросы. Но ученый решительно отказался.
Яцимирский не удовлетворился ответом Константина Эдуардовича и послал ему новое письмо, настоятельно повторяя свою просьбу. Ответ на него пришел быстро. На этот раз Циолковский был более категоричен: «Я не хочу видеть в печати ни моей биографии, ни тем более моей автобиографии, потому что считаю появление ее теперь преждевременным.
Вы совершенно ясно и учтиво мне сделали свое предложение, и я самого лучшего мнения о цели Вашей «Галереи». Мне было бы весьма приятно быть одним из лиц, описанных в ней, если бы не преждевременность этого.
За Ваше предложение я Вас благодарю и считаю его большой честью. Скажу Вам чистосердечно, что оно на некоторое время влило в меня бодрость и поддержит меня в моих трудах. Вашим предложением Вы сделали вполне хорошее дело. Я вижу, что есть добрые люди, которые хоть чуть меня ценят. Но на предложение Ваше я не могу, к сожалению, ничем ответить, кроме как категорическим отказом. К. Циолковский».
А к просьбе Венгерова Константин Эдуардович отнесся совершенно иначе. Серьезный замысел известного историка литературы, успевшего уже частично осуществить свой план и выпустить несколько томов словаря внушал Константину Эдуардовичу большое уважение. Поместить в таком солидном издании автобиографию, изложение сути своих трудов и описание их Циолковский был не против. Он ответил согласием. «Многоуважаемый Семен Афанасьевич», — писал ученый. – Ваше письмо получил. На днях вышлю Вам, какие могу, печатные труды и описание моих работ с краткой автобиографией. Популярное изложение работ заняло около печатного листа. Сообщите, найдется ли место в Вашем Словаре для такого материала, если Вы найдете его интересным? С почтением. К. Циолковский».
Материалы, присланные ученым, легли в огромный архив Венгерова. Семен Афанасьевич вспоминал: «Обращение 1913-1914 гг. обогатило мое собрание около 1500 биографическими записками и справками».
Но в словарь биография Циолковского не попала. Венгеров успел довести его лишь до буквы «П». Следующий том он подготовил в виде рукописи. А материал для последнего тома, куда должен был войти и К.Э. Циолковский, так и остался после смерти Венгерова в его архиве и картотеке.
