К. Э. Циолковский и калужане

Выступление на симпозиуме «Калуга Циолковского», проведенном в рамках XXII Чтений, посвященных разработке научного наследия и развитию идей К.Э. Циолковского (Калуга, 1977 г.).

Сегодня калужане гордятся тем, что их земляком был К.Э. Циолковский, что они дышат тем же воздухом, ступают по той же земле… Сегодня мы знаем, каков вклад Циолковского в мировую науку, знаем, чем мы обязаны скромному калужскому учителю в эпоху космических кораблей и орбитальных станций – материальных доказательств гениальности ученого.

Это сегодня. А во времена Циолковского? Уточним: во времена дореволюционные.

А тогда К.Э. Циолковский был настолько «впереди своего века», как сказал о нем С.П. Королев, настолько масштабы его личности не совпадали с мизерными масштабами обыденной обывательской жизни, что мало кто его понимал. Изобретения его и идеи считались пустой фантазией почти всеми земляками – от жителей соседних домов до правительственных чиновников. В сущности, Циолковский разделил судьбу многих талантливых людей своего времени.

До сих пор в Калуге, несмотря на большое количество публикаций, несмотря на документальные свидетельства, в среде старшего поколения не изжита, если так можно выразиться, «легенда» о странном фантазере, одиноком в своих исканиях чудаке. В какой-то мере личность Циолковского давала пищу домыслам. Людей смущала его некоторая замкнутость, но ее объясняла его глухота. Вызывал толки суровый режим жизни его дома, но строгость была необходима в большой семье с ограниченными средствами и в связи с проведениями Циолковским исследовательских работ и изданием книг за свой счет. Настораживали непонятные опыты, удивляла неожиданная реакция на окружающее погруженного в свои раздумья человека. Отсюда его отгороженность, обособленность в среде тех, кто не понимал, да и не хотел подчас понять другого человека, — в калужской толпе, среди городского мещанства.

Разумеется, понятие «калужане» достаточно широкое. Оно включает в себя людей, разных по своему социальному и материальному положению, культурному и образовательному уровню, разных по степени знакомства с ним, учеников и учениц, друзей и близких… Темы «Циолковский и его друзья», «Циолковский – педагог» достаточно разработаны. Попробуем рассмотреть вопрос «Циолковский и калужане» в другом аспекте: калужане – обывательская среда, окружение ученого в городе, своеобразный «людской фон». В этой среде родилась легенда о Циолковском-фантазере и чудаке, но в ней же появились ростки будущего признания и – если не чувство, — то предчувствие сопричастности к судьбе гения.

Как же конкретно воспринимался Циолковский его современниками и согражданами? Что они о нем думали? Как оценивали?

Попытаемся представить себе это, отобрав и обобщив некоторые факты, несущие такое оценочное значение, из воспоминаний современников ученого.

Строго определим и исторические рамки: нас интересуют отношения «Циолковский – калужане» дореволюционного периода, т.е. до 1917 года.

Не все в Калуге, конечно, знали Циолковского лично. Но он все же был слишком заметной для города фигурой, чтобы практически каждый имел о нем свое представление. Во многом оно опиралось на совокупность предвзятых мнений, и тем самым в определенной мере отражало моральный дух Калуги того времени, создавало «эмоциональный фон» вокруг имени Циолковского.

По воспоминаниям Сергея Владимировича Земблинова, сына близкого знакомого и пропагандиста идей Константина Эдуардовича, однозначного мнения о Циолковском у калужан не было. Бытовали как негативные, так и позитивные суждения. Начнем с первого. В упомянутых уже воспоминаниях С.В. Земблинова читаем: « …от некоторых людей мне приходилось слышать неодобрительное мнение о Циолковском. Его называли фантазером, чудаком и человеком, якобы не признающим авторитета ученых… Отдельные лица даже утверждали, что самоучке и человеку без высшего образования просто не понять своих ошибок и несбыточности идей. При этом некоторые говорили об этом высокомерно, утверждая, что такой человек не способен вести сложные расчеты и изобретать что-либо большее.

Значительно улучшилось отношение к Циолковскому в Калуге после опубликования в июле 1904 года «Заметки специалистов о проекте К.Э. Циолковского», подписанной четырнадцатью инженерами, кандидатами наук и другими авторитетными для Калуги лицами». Эта «Заметка…» явилась приложением к книге Циолковского «Простое учение о воздушном корабле и его построении». Константин Эдуардович выдвинул свое изобретение в качестве реального средства для переброски наших войск на Дальний Восток в период русско-японской войны 1904-1905 гг., когда единственная однопутная железная дорога с небольшой пропускной способностью не могла удовлетворить требований пополнения и снабжения армия. В «Заметке» была дана положительная оценка проекту и отмечена важность его скорейшего осуществления. Это заставило многих калужан, ранее скептически относившихся к ученому, изменить свое мнение. Все это очень подбодрило Циолковского (1, с.26-27).

Последняя фраза – «Все это очень подбодрило Циолковского» — может многое «договорить» об отношениях ученого и жителей города. Известно, что он работал не ради «чистой» науки. Он видел всегда своего непосредственного социального «заказчика» — широкие народные массы. Больше того, он призывал общество верить в возможность осуществления своих идей. Поэтому, безусловно, мнение народное, мнение широкой общественности было ему особенно дорого. И совершенно очевидно, что неверие в его работы, отсутствие интереса к его делу действовали на него угнетающе. Циолковский страдал от непонимания, его больно ранила нетерпимость, неумение и нежелание сограждан понять труд и стремления другого человека, а иногда даже осмеять их.

Поэтому с такой болью он наставлял свою ученицу А. Фокину, когда узнал, что она страдает от потери зрения. В воспоминаниях А.А. Фокиной его слова оформлены прямой речью, но вряд ли она могла запомнить все слово в слово, следовательно, фразы передают только общий смысл сказанного:

— Да, — сказал он, — тяжело жить без матери, тяжелое несчастье потерять с такого возраста зрение, но есть более жалкие люди – слепые и глухие умственно и духовно. Учитесь, девочка. Не падайте духом! (1, с.134)

Не случайно, конечно, Циолковский говорил о «слепых и глухих умственно и духовно. Он сам страдал от такого окружения, и слова эти, надо думать, шли от всего его огорченного сердца.

Дочь Константина Эдуардовича, Любовь Константиновна, в своих воспоминаниях «Рядом с отцом» пишет об этом же: «Многие не только не понимали Циолковского, но зачастую смотрели на него, как на чудака, занимающегося безделушками» (1, с. 199).

Замкнутый образ жизни невольно создавал ему репутацию нелюдима. Любовь Константиновна пишет: «В царское время Циолковский был одиноким, непонятным современникам. Но это не имеет ничего общего с «принципиальным одиночеством», которое ему приписывалось даже в советское время… Отец был одинок среди обывателей, чиновников, кастовых ученых» (1, с. 221).

Для нас эта обособленность Циолковского служит критерием оценки культурного уровня калужан того времени, характеризует определенную часть калужской среды как обывательскую, нелюбознательную, «слепую и глухую умственно и духовно», говоря словами самого Константина Эдуардовича.

Примечательна в этом отношении газетная статья о первой публичной лекции Циолковского, организованной Калужским обществом изучения природы местного края. Статья была опубликована 1 апреля 1914 года в газете «Калужский курьер» за подписью «Я» (автор остался неизвестным).

С горечью автор пишет, как мало интересен Циолковский своим современникам – согражданам: «Первое публичное выступление нашего известного изобретателя К.Э. Циолковского, пожелавшего познакомить своих сограждан с результатами многолетних работ по устройству металлического управляемого аэростата, собрало 27 марта в помещении училища г. Шахмагонова очень малочисленную аудиторию: не считая нескольких лиц, причастных к «Обществу изучения природы», которое и устроило лекцию, да десятков двух-трех взрослых воспитанников училища, остальной публики … раз-два, да и обчелся.

Нельзя даже в объяснение этого сказать, что г. Циолковского в Калуге не знают: о его трудах так часто встречаются лестные отзывы в серьезной специальной литературе, что при всем равнодушии к своему пророку, отечество теоретически знакомо с ним. От многих вы услышите: «А, это известный математик?» С другой стороны, 27 марта, как, кажется, не шло никакого «Пупсика» или другой лакомой приманки, даже не было ни одного благотворительного сеанса, а между тем лекция «известного математика» и изобретателя прошла незамеченной. Несмотря на занимательность темы, привлекающей к себе последнее время серьезное внимание общества, несмотря на интерес, какой вызывает самая личность автора, мы не встретили здесь ни одного инженера, ни одного лица, соприкасающегося с техникой… Правда, кто знает истинно калужскую публику, для того это не диво, а все-таки…» (2, с.64-6).

Об этой лекции вспоминает и бывший преподаватель ботаники Николай Леонидович Дмитриев. С обидой за ученого он пишет: «Никто из видных жителей Калуги не оказался в числе слушателей, отсутствовали крупные чиновники, знать и т. п. При распространении билетов бывали такие вопросы: «Какая же это лекция за 20 копеек?», «А кому известен ваш Циолковский?» (1, с.108)

Никак не хотела публика принимать Циолковского всерьез! Не хотела, а часто и не могла. В обывательской среде понять суть того, над чем работал Циолковский, было не под силу. И потому расползались по Калуге невероятные слухи. Они отражали весьма низкий уровень знаний калужан. Нередко в своем невежестве люди доходили до абсурда.

О.И. Малинина, бывшая ученица Циолковского, пишет о таком случае: « В училище некоторые девочки все время находились в интернате, другие приходили из дома – их родители жили в Калуге. Они, конечно, больше общались с разными людьми, больше видели и слышали, и иногда передавали нам разные новости. И вот однажды принесли весть, что наш Константин Эдуардович хочет лететь на Луну, а оттуда, может быть, и на Марс. Для этого он строит корабль с крыльями. Какое это вызвало волнение, удивление! Сколько разговоров!» (1, с.137)

Да что обыватели с улицы! По воспоминаниям А.А. Кудрявцевой, даже инспектор епархиального училища рассказывал ученицам, что Циолковский «хочет полететь чуть ли не на Луну» (1, с. 149).

Многие не могли в силу различных причин понять суть работ ученого. У одних это рождало уважение к непонятному, а отсюда и определенный познавательный интерес, у других — насмешки или озлобленность.

Сам же Константин Эдуардович жаждал живого общения с понимающими, способными оценить его идеи и труды людьми. В воспоминаниях Любови Константиновны читаем: «…живой прогрессивной общественности он не только не чуждался, наоборот, его тянуло к ней» (1, с. 221).

Он был рад каждому заинтересовавшемуся, приглашал к себе. Любовь Константиновна так пишет об этом: «Отец все хотел популяризировать идеи воздушного транспорта и звал калужан посмотреть его модели» (1, с. 222). На его брошюрах, изданных в 1914-1915 гг., калужане могли прочитать: «Ради связи между мной и людьми, сочувствующими моему делу, сообщаю тут свой адрес: Калуга, Коровинская, 61. К.Э. Циолковскому (против ясель)» (4, с.4 обложки).

И люди к Циолковскому шли. Тот, кто приходил к нему, шел не ради праздного любопытства. Люди шли за знаниями, за новыми идеями, с верой в новую технику. Мария Константиновна Циолковская-Костина в воспоминаниях «Мои родители» пишет: «Бывали … иногда случайные гости: студенты, гимназисты, учащиеся реального училища, интересовавшиеся трудами отца. Он же любил рассказывать им о своих мечтах» (1, с 231).

К людям, которые приходили, Циолковский испытывал искренний интерес. Его интересовал сам человек, мир его увлечений; он в каждом стремился разглядеть личность и, по возможности, способствовал ее развитию. Александр Васильевич Ассонов, ставший впоследствии другом ученого, во многом его поддержкой и опорой, описывает первое свое посещение Константина Эдуардовича, относящееся, по-видимому, к середине 1990-х годов: «Константин Эдуардович встретил меня очень радушно, расспрашивал, что меня интересует. Я указал на книжку, и эту книжку он тотчас же, к большой моей радости, подарил мне» (1, с.12).

А Сергей Владимирович Земблинов, тоже оказывающий большую поддержку Циолковскому в его трудах, прямо пишет: «К.Э. Циолковский очень охотно общался с людьми, которые интересовались вопросами и его идеями. Хотя ради справедливости следует сказать, что сам Константин Эдуардович не очень любил искать знакомства. Из-за глухоты он часто стеснялся новых людей и особенно не по душе ему были заседания и совещания…» (1, с.28).

Уже упомянутый выше Николай Леонидович Дмитриев пишет о лекции в училище Шахмагонова: «Меня поразило поведение аудитории. Ни единой усмешки, ни одного иронического замечания или движения, полное молчание. Так захватил Константин Эдуардович своих слушателей. Присутствующие поняли, что перед ними не просто лектор, учитель, а человек, отдавший свои думы и труды народу» (1,с.28).

Так оценивала Циолковского передовая, просвещенная часть калужского общества. Она же сознательно стремилась и к общению с ним. Служащий Виктор Петрович Троицкий описывает в своих воспоминаниях такие встречи: «В 1913-1914 гг. многие калужане, главным образом молодежь, встречались с К.Э. Циолковским в культурно-просветительном обществе «Вестник Знания». Здесь ученый читал лекции о воздухоплавании, дирижаблестроении, приносил модели, давал пояснения на интересующие посетителей вопросы. Ученый был доволен вниманием аудитории и после лекции однажды сказал:

— Я вижу, что молодежь общества «Вестник Знания» понимает меня, сочувствует моим высказываниям, но беда моя в том, что оказать мне материальную помощь никто не может, а в ней я крайне нуждаюсь для продолжения моих работ…

В общество «Вестник Знания» он приходил как в свой дом и был в нем почетным членом. Калужане всячески оберегали это общество как единственное в городе место, где могла собираться молодежь того времени. Здесь устраивались лекции, спектакли, концерты самодеятельных кружков общества, беседы на разные темы за чашкой чая.

Участие в этом обществе Циолковского дает право говорить, что оно заслуживает внимания и уважения общественности Калуги. Константин Эдуардович бывал только там, где можно встретить людей, стремящихся к знаниям, и полное сочувствие своим идеями, хотя бы малейшую поддержку своим трудам и их распространению. Девизом общества и его подписчиков было: «Учиться и учить других». Этому девизу всегда следовал Константин Эдуардович» (1, с.100-102).

Позитивное мнение о Циолковском сложилось и в определенных кругах калужской интеллигенции, например, у инженерного состава управления Сызрано-Вяземской железной дороги. В этой среде, как пишет С.В. Земблинов, «…всегда относились с уважением к Циолковскому и его трудам. К их числу принадлежала и семья губернского архитектора Б.А. Савицкого вместе с его сыновьями – тоже архитекторами, семья Терениных (младший их сын – А.Н. Теренин – впоследствии стал академиком) и семья начальника службы движения Сызрано-Вяземской железной дороги Лебедева…» (1, с.26).

Уважительным и чутким было отношение к Константину Эдуардовичу и в учительской среде. Здесь понимали, что своим огромным научным багажом Циолковский обязан был самому себе, своему трудолюбию и таланту.

Александр Леонидович Чижевский в своих воспоминаниях «Памяти ученого» пишет, как директор Калужского частного реального училища Федор Мефодиевич Шахмагонов представлял Циолковского своим ученикам: «Имейте в виду, господа, сегодня вы увидите человека выдающегося. Циолковский – ученый, изобретатель и философ. Внимательно слушайте его лекцию. Его идеям принадлежит будущность!» (1, с. 39)

Следует, однако, заметить, что сама необходимость подобного представления Циолковского ученикам, разумеется, знавшим его, порождена опасением, как бы предвзятое мнение об ученом не повлияло на восприятие его лекции.

Чутким и предупредительным было отношение к Константину Эдуардовичу и в епархиальном училище. Учителя ценили Циолковского как преподавателя, понимали, как трудно ему, почти лишенному слуха, на уроках, и старались помочь, подготовив аудиторию учениц. О.И. Малинина вспоминает: «Накануне его первого урока к нам пришел инспектор училища Алексей Иванович Казанский и сказал, что завтра урок физики будет вести новый учитель – Константин Эдуардович Циолковский.

— Прошу вас,- обратился инспектор к классу,- вести себя на уроке Константина Эдуардовича достойно. Учитель он опытный, но имеет большой недостаток – плохо слышит… Надо быть чуткими, — сказал в заключение инспектор…» (1, с.135).

Но время шло, и в городе менялось отношение к Циолковскому. Безукоризненная педагогическая деятельность, появление его печатных работ вызывали истинную симпатию и уважение у многих калужан. Об этом свидетельствует эпизод, воспроизведенный в воспоминаниях «Два друга» И.П. Николаева. «Во время моего пребывания в Калужском учительском институте, — пишет он, — мне не раз приходилось видеть, как два человека пожилого возраста – один в крылатке и в котелке, а другой в форме ведомства народного просвещения – горячо и громко о чем-то спорят, стоя посреди проезжей части дороги, чертя доказательства зонтиком на песке. Однажды спор привлек внимание не только прохожих, им заинтересовался постовой городовой и поспешил на участок за указаниями. А те двое долго чертили что-то на земле, потом пожали друг другу руки и собрались уже разойтись, но в это время появился запыхавшийся городовой. Он приложил руку к козырьку фуражки, когда спорщики ушли, сообщил собравшимся, что это были «ученый Циолковский и его превосходительство господин директор гимназии Щербаков». Городовой рассказал нам, что в участке он получил приказание «не беспокоить их» (1, с.277).

Итак, можно сделать выводы. Мнение о К.Э. Циолковском и отношение к нему, сложившиеся в городской среде в рассматриваемый период, были неоднозначными и противоречивыми. Но нельзя не признать и то, что большинство калужан того времени было просто равнодушным к личности ученого.

Понадобились годы и годы, чтобы люди вступили в новые социальные отношения, по-новому восприняли мир и себя в нем и увидели в некогда идущем по калужской улице учителе гения. Время необратимо. Ушедшие современники К.Э. Циолковского уже никогда не узнают, кем он стал для отечественной и мировой науки. Долг наш, сегодня живущих его сограждан, — сделать все возможное по пропаганде идей и трудов К.Э. Циолковского, чтобы гордиться им мог каждый российский человек, а каждый калужанин – тем более.

Литература и источники

1. К. Циолковский. Простейший проект чисто металлического аэроната из волнистого железа. – Калуга. Типография С.А.Семенова, Никитский пер., соб. дом. 1914.
2. К. Циолковский. 1. Дополнительные технические данные к построению металлической оболочки дирижабля без дорогой верфи. 2. Отзыв Леденцовского общества о моем дирижабле. – Калуга. Типография С.А. Семенова, Никитский пер., соб. дом, 1915.
3. К.Э. Циолковский. Документы и материалы 1876-1966 гг. — Калуга, 1968.
4. Циолковский в воспоминаниях современников. – Тула: Приокское книжное издательство, 1971.