После Рождества 1880 года молодой учитель отправился к месту службы. В Боровске, небольшом уездном городе в ста верстах от Калуги. Город был старообрядческим, со своими законами, обычаями, традициями. Из поколения в поколение передавали они старинную заповедь: «С бритоусом, табачником, щепотником… не молись, не водись, не бранись, не дружись». Приезжего молодого учителя приняли настороженно. Квартиру удалось найти не сразу. «В городе Боровске остановился в номерах. Потом стал искать квартиру… В одном месте нанял огромный пустой бельэтаж. Взял в нем одну комнату и в первую же ночь страшно угорел… Стал искать другую квартиру. По указанию жителей попал на хлеба к одному вдовцу с дочерью, жившему на окраине города, поблизости реки». Дом священника единоверческой церкви Евграфа Соколова, который жил вдвоем с дочерью Варварой, пришелся Циолковскому по душе. Получил он в свое распоряжение две комнатки и стол из супа и каши. Хозяин, по словам ученого, был прекрасным человеком, но жестоко выпивал
Как ни странно, много лет никто из биографов Константина Эдуардовича не пытался разыскать сведения о семье Соколовых. Считалось, что Варвара Евграфовна Циолковская родилась в 1858 году, ее отца звали Евграф Николаевич, имя же ее рано умершей матери не упоминалось. Но однажды старшая внучка ученого, Вера Вениаминовна Костина, усомнилась в правильности даты рождения Варвары Евграфовны. Вроде, бабушка упоминала, что всего на два месяца моложе своего мужа. Значит, родилась она 5 ноября (по старому стилю) 1857 года. Но как это проверить?
Не очень веря в успех, сотрудники музея решили обратиться в Государственный архив Тульской области, зная, что жена ученого родилась в городе Лихвине (теперь город Чекалин Тульской области). Какова же была радость, когда из Тулы пришел любопытный документ следующего содержания: «В метрической книге о рождении г. Лихвина Тульской губернии у дьякона Лихвинского Троицкого собора Соколова Евграфа Егоровича и его жены Анны Матвеевны 5 ноября 1857 г. родилась дочь Варвара». Таким образом, стала известна не только точная дата рождения Варвары Евграфовны, но также имя и отчество ее матери и правильное отчество отца Евграфа.
Церковно-приходское училище в Лихвине было одно, да и то только для мальчиков, поэтому Варю обучали грамоте дома. На всю жизнь сохранились у нее четкий «школьный» почерк и любовь к чтению. Несомненно, огромную роль играла в семье мать, которая давала личный пример нравственности, учила вести домашнее хозяйство, приучила к рукоделию. Девочка с раннего возраста научилась вязать. Вязала чулки, шарфы, перчатки. А еще красиво расшивала связанные ею же скатерти. Она рассказывала о том, что в детстве любила вставать очень рано, с восходом солнца, любоваться «освещенным садом с росинками на траве и кустах», и тогда начинала работать. Варвара научилась играть на гуслях, полюбила петь. Став взрослой, она не утратила любви к пению. По воспоминаниям Любови Константиновны, старшей дочери Циолковских: «Она пела из «Аскольдовой могилы», «Ах, подруженьки, как скучно мне», «Выхожу один я на дорогу» Лермонтова, которого она очень любила, «Вот на пути село большое» и много других русских песен». Еще в Лихвине, семью постигло большое горе, умерла Анна Матвеевна. После этого обязанности хозяйки дома приняла на свои хрупкие девичьи плечи Варвара.
В ноябре 1878 года Евграфа Егоровича Соколова перевели на место священника боровской единоверческой Покровской церкви. В нем проживало около 9 000 человек, имелись и торговые заведения, и заводы, и 8 церквей, и больница. После маленького Лихвина он показался приехавшей семье огромным. Семья священника Соколова поселилась в церковном доме на окраине города недалеко от единоверческой церкви. Здесь и снял квартиру молодой учитель.
Выписка из метрической книги о бракосочетании К.Э. Циолковского и В.Е. Соколовой
И опять отрывок из автобиографии ученого: «Часто беседовал за чаем, обедом и ужином с его дочерью. Поражен был ее пониманием Евангелие. Пора было жениться, и я женился на ней без любви, надеясь, что такая жена не будет мною вертеть, будет работать и не помешает мне делать то же. Эта надежда вполне оправдалась. Венчаться мы ходили за четыре версты пешком, не наряжались, в церковь никого не пускали. Вернулись – и никто о нашем браке ничего не знал.
В день венчания купил у соседа токарный станок и резал стекла для электрических машин. Все же про свадьбу как-то пронюхали музыканты. Насилу их выпроводили. Напился только венчавший поп. И то угощал его не я, а хозяин».
Церковь в селе Роща
Жизнь молодой семьи была непривычной для окружающих. Любовь Константиновна вспоминала: «Нравы тогда в Боровске были дикие, частенько на улицах царила кулачная расправа и право сильного. В городе было три молельни разной веры. Часто члены одной семьи принадлежали разным сектам и ели из разной посуды. На праздниках, во время свадеб богатые лихо катили на рысаках, напоказ возили по городу приданное какой-нибудь невесты, вплоть до перин, буфетов, гусей и петухов, устраивали лихие пьянки и вечеринки. Раскольники воевали с другими сектами…».
В этой обстановке Константину Эдуардовичу пришлось жить и работать целых двенадцать лет.
