Второго октября 1923 года в газете «Известия» появилось следующее сообщение:

«Неужели не утопия? В Мюнхене вышла книга профессора Германа Оберта «Ракета к планетам», в которой строго математическим и физическим путем доказывается, что с помощью нашей современной техники возможно достичь космических скоростей и преодолеть силу земного притяжения… Оберт не только дает точное описание машин и аппаратов, способных преодолеть земное притяжение, — он доказывает также, что организм человека в состоянии выдержать путешествие к планетам, и что машина может вернуться назад на Землю».

А дальше дадим слово Александру Леонидовичу Чижевскому, жившему в те годы в Москве: «Я прочел эту заметку, не переводя дыхания, и буквально обратился в «соляной столб». Где же Константин Эду­ардович? Где же наш отечественный приоритет? Словом, тысячи вопросов «почему» задавал я себе и ни на один не мог ответить. Знает ли автор газетной заметки о Циолковском?

Я бросился к книжным полкам и вынул толстый журнал «Научное обозрение» за май 1903 года – уникальный экземпляр, который я после длительных поисков нашел у одного московского букиниста. Да, статья называлась «Исследование мировых пространств реактивными приборами». Я посмотрел на математический аппарат Константина Эду­ардовича. Он был прост и ясен – ясен до возможного предела. Проще нельзя было бы выразить свои мысли. Вот классический закон сохранения количества движения, отталкиваясь от которого легко получить то, что теперь называют «формулой Циолковского» и «числом Циолковского». Существует и «теорема Циолковского» — тоже в области ракетодинамики. Это все было опубликовано уже в 1903 году, следовательно, написано значительно ранее, может быть, еще в 1900, а то и в 1897 годах…

Для успешного завершения моего плана я должен был предварительно внимательно ознакомиться с книгой Г. Оберта и узнать, насколько его соображения близки к выводам Константина Эду­ардовича. Я решил найти книгу Г. Оберта. Только через несколько дней мне удалось напасть на след интересующей меня книги. Уже через 10-15 минут после того, как книга была в моих руках, я мог точно установить, что Г. Оберт в своих рассуждениях шел тем самым путем, что и Константин Эду­ардович, основные результаты этих авторов совпадали. На другой день я выехал в Калугу…

Приехав в Калугу к моим родителям, я немного отдохнув, и направился к Константину Эду­ардовичу и рассказал ему все. Даже сам К.Э. Циолковский растерялся и не знал, с чего начать и к кому обращаться. Надо было что-то делать, к кому-то писать, настаивать и кричать на весь мир.

Я по молодости лет представлял себе все это гораздо проще, чем был на самом деле. Я понимал, что медлить было нельзя. Надо было переиздать основную работу Константина Эду­ардовича для рассылки по всему миру, дабы показать его первенство и привлечь общественное мнение к К.Э. Циолковскому…».

Вместе с Константином Эду­ардовичем Чижевский отправился к заведующему Калужским губнаробразом (губернский отдел народного образования) Н.И. Костромину. Внимательно выслушав рассказ, он немедленно позвонил… в губернскую типографию и договорился о скорейшем печатании книжки ученого. Проблема была в одном – свободной бумаги в типографии не было и ее предстояло изыскивать самим. Решено было обратиться на Кондровскую бумажную фабрику. Вот как вспоминал об этом Чижевский: «Кондровская бумажная фабрика, бывшая фабрика Гончаровых, которую посещал Александр Сергеевич Пушкин, будучи женихом Наталии Николаевны Гончаровой, находится в 40 километрах от Калуги… Однако, добыть бумагу было не так-то просто. Директор фабрики, узнав, что я научный работник, попросил, чтобы я прочитал за бумагу лекции для рабочих фабрики. Я согласился и прочел небольшой цикл лекций по новейшим вопросам физиологии и медицины. Моими лекциями рабочие остались довольны, и бумага была отпущена. Бумага, правда, была посредственного качества, но раза в три больше, чем требовалось. Ее погрузили в розвальни, и по заснеженному проселку мы с возницей поплелись в Калугу. Только к вечеру добрались до типографии, и бумага была сдана на склад. На следующий же день… я отправился в типографию, чтобы окончательно договориться о наборе книги Константина Эду­ардовича…».

Название книги было придумано в противовес книге профессора Г. Оберта, а именно: «Ракета в космическое пространство». Немецкий (латинский) шрифт после долгих поисков был найден, но, увы, обнаружилось, что его слишком мало, чтобы набрать книжку в два печатных листа. По-видимому, большая часть латинского шрифта была рассыпана. Оставшегося шрифта хватило только на набор предисловия. Пришлось ограничиться тем, что было. Циолковский с Чижевским рассчитали, что если предисловие будет прочитано за границей, то переведут и книгу, настолько вопрос был животрепещущим. Русских переводчиков в Германии было сколько угодно. Предисловие было написано Чижевским 14 ноября 1923 года, и книжка пошла в набор.

«Ракета в космическое пространство» вышла в январе 1924 года тиражом в тысячу экземпляров. Она была датирована автором двумя датами. По первому изданию 1903 годом, по второму – 1923 годом.

Чижевский, взяв с собой 300 экземпляров, возвратился в Москву. В течение нескольких дней он разослал около 250 экземпляров примерно в десять стран, в наиболее известные технические учреждения, библиотеки, и многим ученым, которые могли бы интересоваться работами Константина Эдуардовича. Профессорам Оберту и Годдарду было послано по десять экземпляров. И надо сказать, что выход в свет этой книги К.Э. Циолковского имел большое значение. Имя автора стало появляться на страницах зарубежной научной, научно-популярной и даже широкой политической прессы.

А в 1929 году пришло в Калугу письмо от профессора Германа Оберта, в котором он писал: «Вы зажгли огонь, и мы не дадим ему погаснуть, но приложим все усилия, чтобы исполнилась величайшая мечта человечества». Через месяц пришло новое письмо: «Большое спасибо за присланный письменный материал. Я, разумеется, самый последний, кто оспаривал бы Ваше первенство и Ваши заслуги по делу ракет. Я только сожалею, что я не раньше 1925 года услышал о Вас. Зная Ваши превосходные работы раньше, я, наверное, в моих собственных работах был бы сегодня гораздо дальше и обошелся бы без многих напрасных трудов… Дорога к исследованию мировых пространств реактивными приборами мне кажется теперь открытой». На эти слова Циолковский ответил: «Я в восторге, имея таких продолжателей, как Вы»…

1982 год. Сентябрь. Дом Циолковского. С волнением, тревогой и некоторым недоверием сотрудники Дома-музея ждали неожиданного гостя – старого профессора Германа Оберта. И вот этот седовласый величественный старец переступает порог музея. Он признается, что уже давно мечтал побывать на родине космонавтики. Он медленно идет по комнатам музея, долго стоит в кабинете Циолковского, кажется, впитывая в себя дух старого дома, о чем-то задумывается. Потом выходит во двор, и здесь, у старого колодца, сотрудники, что называется «в лоб» спрашивают его: «Уважаемый профессор, считаете ли вы Циолковского основоположником мировой космонавтики?».

Ответ был кратким: «О, да. Я лишь его ученик…».

На фото 1982 г. внук К.Э. Циолковского А.В. Костин, профессор Герман Оберт, космонавт Румынии Думитру Прунарио, академик Б.В. Раушенбах, директор Государственного музея истории космонавтики им. К.Э. Циолковского И.С. Короченцев.