Перебравшись в 1892 году из Боровска в Калугу, К.Э. Циолковский вместе с большой семьей много лет скитался по частным квартирам, мечтая о собственном жилье. Наконец, спустя 12 лет, в мае 1904 года, мечта стала реальностью. Небольшой домик с маленькими окнами и низкими потолками располагался на самой окраине города, в конце улицы, круто сбегавшей к Оке. Только большая зеленая поляна и Смоленский большак отделяли дом от полноводной реки. Но Константина Эдуардовича это не напугало. Ему всегда нравилось жить близко к воде. Кроме того, он хотел дать возможность жене заняться садом и огородом, к чему она привыкла с детства.

Дом Циолковских на Коровинской улице

«Коровинская улица была одной из захудалых улиц Калуги, – вспоминал А.Л. Чижевский. – Она лежала далеко от центра города и была крайне неудобна для передвижения осенью, зимой и весной, ибо шла по самой круче высокого гористого берега Оки. Дом Циолковского был самым крайним на улице и был выстроен как раз в том месте, где гора кончается и переходит в ровное место, по которому и течет Ока. Ходить по этой улице в дождь и, особенно, в гололедицу было делом весьма трудным. Улица была не мощеной, с канавами по самой середине, с рытвинами и буераками, прорытыми весенними дождевыми потоками. Это лишало возможности ездить по ней не только в рессорном экипаже, но и в телеге: здесь легко можно было сломать рессоры, ось у телеги или спицы у колеса. По этой улице предпочтительно было только ходить пешком, да и то, глядя в оба, как бы не сломать себе ногу»…

Приобретенное жилище было невелико по площади – всего одна жилая комната, кухня, чулан и темные сени. На дворе стояли бревенчатый амбар и погреб. Как только выдалось свободное время, Циолковский сколотил в саду П-образную скамью, укрепил покосившийся колодец. А еще как-то принес от знакомых кустик сирени и сам посадил его в центре сада. За многие десятилетия куст пышно разросся и теперь является «патриархом» среди сиреневых кустов, посаженных позднее. Сад был спланирован плохо, но новый хозяин любил его за такой запущенный, дикий вид. Дальний уголок его младшие дочери назвали «джунглями» – там были непролазные заросли старых и новых ягодных кустарников и высокой травы. Дочь ученого Мария вспоминала: «Очень хорошо было здесь нам, детям. Мы и в саду играли, и в постройках. Когда мы жили на квартирах, хозяева не разрешали нам играть в саду. Не удивительно, что младшая сестренка Аня воскликнула, увидев крыжовник: «Мам, смотри, какие самоварчики висят!».

Весной 1908 года ожидали большой воды. Лед стоял до середины апреля, и неожиданно резко потеплело. «В ту зиму выпало очень много снега, везде высились сугробы, – рассказывала Мария Константиновна. – Весна запаздывала. Только в начале апреля тронулась Ока. Меня и Аню сразу же отправили к одним знакомым, братьев – к другим. Отец с матерью остались. Вода хлынула в дом сразу, и войти в него было нельзя. Ее уровень быстро достиг полутора аршин. Думая, что вода не поднимется высоко, родители нагородили столы и на них положили книги, стопки рукописей. Но вода была настолько высока, что окна дома скрылись под ней, домашняя утварь плавала. Всплыли и перевернулись столы – книги и рукописи оказались в воде, размыло печи… Мы сняли квартиру на горке у Марии Ивановны Пановой и дожидались спада воды». Вода сошла только через два дня.

Мечтая о строительстве второго этажа, плотников наняли еще зимой. Сруб они сделали к весне и только ждали, когда окончится разлив. Василий Ефимович Моисейкин несколько десятков лет проработал, как раньше говорили, «по строительной части». Вот что он рассказывал сотрудникам музея: «Отец мой плотничал с детства, и меня стал к этому приучать с малых лет. Раз как-то встретился отцу плотник знакомый, поздоровался и новость сообщил: «Точи, Ефим, пилу получше – работа будет. Знаю я в Калуге учителя одного, Циолковский по фамилии, так он задумал домик свой надстраивать: светелку соорудить и веранду. Да и заливало его хатенку в нонешний паводок, ремонт требуется». Пришли мы к Циолковскому вчетвером в самом начале января 1909 года, в день морозный и солнечный. Встретил нас Константин Эдуардович, провел по расчищенной среди снега дорожке во двор. Стоял там не то склад какой, не то амбар. Хозяин показал на это старое строение: «Разбирать придется, мастера, а потом из бревен «светелку» ладить». Амбар мы разобрали, стали во дворе, выражаясь по-современному, монтировать сруб «светелки». После перестройки дома все были довольны. Детям можно было принимать друзей, играть на рояле, петь, не раздражая отца шумом и хлопаньем дверей.

Итак, Циолковский поселился в новом помещении. Печку там он решил не ставить, считая, что дымоход, идущий от русской печи, будет обогревать и верх. Было все-таки холодно, особенно в сильные морозы ему приходилось протапливать печку-чугунку. В доме вообще всегда было холодновато, температура не поднималась выше 16-17 градусов. Варвара Евграфовна вспоминала: «Константин Эдуардович сделал веранду с тринадцатью окнами. Днем он занимался в комнате, а когда спадал летний жар, ходил по балкону и напевал, обдумывая свои работы. Из его светелки был виден багровый закат. Вся комната была как золотая».

После того, как плотники разобрали амбар, освободился большой участок земли, на которой жена ученого, великая труженица, решила разбить огород. Она корзинами натаскала от реки плодородной земли, сделала грядки, и появились в доме свои огурцы, капуста, репа…

Прожили Циолковские в этом доме до 1933 года. А в 1933 году всей семьей перебрались в новый дом, подаренный ученому калужанами в связи с его 75-летним юбилеем .

19 сентября 1935 года ученого не стало. По Постановлению Московского облисполкома (Калуга тогда относилась к Московской области) решено было старый дом ученого превратить в музей. Для его создания родные ученого передали многие подлинные рукописи, книги, письма Константина Эдуардовича, вещи, которыми он пользовался. Через год, 19 сентября 1936 года, музей принял первых посетителей. На первом этаже гости знакомились с научно-техническими идеями ученого, а также достижениями 30-х годов в области авиации и воздухоплавания. В комнатах второго этажа была во всех деталях воссоздана бытовая обстановка. В течение многих лет она оставалась неизменной.

Работа музея была нарушена осенью 1941 года, когда город был захвачен фашистами. В доме расположились на постой солдаты-связисты. Несмотря на то, что часть наиболее ценных экспонатов сотрудникам музея и родственникам ученого удалось спасти, потери были невосполнимы. Погибли уникальные детали пишущей машинки, сделанные руками Константина Эдуардовича, деревянные валы для гофрирования оболочек дирижаблей, самодельная мебель. Сразу после освобождения Калуги в музее начались восстановительные работы, и два месяца спустя израненный и разграбленный музей вновь принял посетителей.

Памятная доска

1950-е – 1960-е годы работа музея прошла под пристальным вниманием Главного конструктора ракетно-космических систем Сергея Павловича Королева. В сентябре 1957 года было торжественно отмечено 100-летие со дня рождения Циолковского. К этой дате по заданию Королева был произведен ремонт музея, которым руководил заместитель Королева по общим вопросам Лев Авдеевич Малышев. Также музей получил новую экспозицию, созданную под контролем доктора наук Бориса Андреевича Адамовича. Позднее он вспоминал: «Это поручение Сергей Павлович дал мне, не освобождая от основной работы, которой хватало с избытком. Но взялся я за него с радостью. Мы создавали новые планшеты, художники их оформляли, а нашу работу, которая шла по ночам, принимал сам Сергей Павлович. Просматривал каждую фразу, каждый чертеж, и, где требовалось, вносил поправки. К началу сентября все было готово и на самолетах переправлено в Калугу. В Домике в течение 20 дней до 15 сентября работало около 25 человек. В ночь на 15 сентября мы вообще не спали – монтировали экспозицию в музее. Вечером 14 сентября, в канун открытия музея, выяснилось, что в музей не завезли ковровых дорожек. Малышев сел на самолет и явился к Сергею Павловичу. Тот, как рассказывал Малышев, крепко ему всыпал, а потом сказал: «Лев, ну что ты стоишь, бери-ка мои! Помогай скатывать!» Так ковровые дорожки из кабинета Королева попали в Дом-музей Циолковского. И никто из посетителей, в том числе и космонавты, не догадывался, что ходят по дорожкам из кабинета Королева».

Сам Королев приехал в музее в составе большой делегации ученых 15 сентября. А 17 сентября он уже выступал в Москве в Колонном зале Дома Союзов с докладом об ученом. Вскоре, по распоряжению Королева был разработан тематико-экспозиционный план Дома-музея, в котором предусматривалось пополнение музея космическими экспонатами. В апреле в музей был доставлен дублер первого искусственного спутнике Земли. Затем музею были переданы модели второго и третьего спутников, копии вымпелов, заброшенных на Луну и другие уникальные экспонаты. Лишь одна часть экспозиции оставалась неизменной — кабинет ученого и веранда-мастерская.

В начале 60-х годов Совет Министров РСФСР принял постановление о строительстве в Калуге Государственного музея К.Э. Циолковского, который впоследствии получил название Государственного музея истории космонавтики имени К.Э. Циолковского. Первый камень в его основание 13 июня 1961 года заложил Юрий Алексеевич Гагарин. Подготовка экспозиции нового уникального музея велась силами небольшого коллектива научных сотрудников. В музей стали поступать новые экспонаты. Хранить их было негде. Сотрудники работали в крошечной комнате в помещении музея. И тогда коллектив музея обратился к Королеву с просьбой помочь в приобретении сборно-щитового дома, который временно можно разместить на территории музея. Скоро дом был установлен на усадьбе, и стоит до сих пор, являясь нашим рабочим центром.

Письменный стол в рабочем кабинете ученого. На столе фотокарточка с портретом сына Ивана

Чем ближе становилось открытие музея космонавтики, тем острее вставал вопрос о дальнейшей судьбе мемориального дома. В ходе многочисленных дискуссий ученые, музееведы, сотрудники музея, родные ученого пришли к единому мнению – в доме должна быть полностью воссоздана мемориальная обстановка. Создание подобной экспозиции было невозможно без большой научно-исследовательской и собирательской работы. Прошлось работать в архивах Москвы, Кирова, Рязани, Ленинграда. Были установлены новые даты и события, ранее не известные биографам Циолковского. В работе над новой экспозицией неоценимую помощь сотрудникам музея оказала единственная оставшаяся к тому времени в живых дочь ученого – Мария Константиновна. Ею были переданы в музей около 200 бытовых предметов, семейные фотографии, письма. По старым фотографиям, некоторые из которых были сделаны самим хозяином дома, удалось восстановить и усадьбу – бревенчатый сарай колодец, П-образную скамейку, на которой любил отдыхать ученый. Многочисленные гости старого дома увидели его таким, каким он был в 1933 году, последнем году жизни семьи в этом доме.

В 1967 году был открыт Государственный музей истории космонавтики. Дом-музей закрыли на реставрацию. Дом был разобран почти до основания, а затем восстановлен в прежнем виде. В настоящее время в музее семь небольших комнат. На первом этаже дома расположены гостиная, столовая-прихожая, комната старшей дочери Любови и маленькая кухня. Второй этаж можно назвать творческой лабораторией ученого. Здесь его кабинет с книгами и приборами, знаменитые «слухачи» (слуховые трубы) и подзорная труба на самодельном штативе. Рядом веранда-мастерская с моделями дирижаблей, гофрировальными станками, столярным и слесарным инструментом. В углу старый велосипед и коньки – давние спортивные увлечения Константина Эдуардовича.

Дом-музей К.Э. Циолковского

80 лет назад порог музея переступил первый посетитель. К настоящему времени в музее побывали более двух миллионов человек. Гостями музея были почти все советские и российские космонавты, многие астронавты США, всемирно известные деятели науки и культуры. По их отзывам можно судить о том впечатлении, которое оставило посещение музея. «С большим удовольствием и волнением побывал в доме, где жил и творил Константин Эдуардович», – записал в Книге почетных посетителей Юрий Алексеевич Гагарин. «Пусть вечно помнит человечество дела и мысли К.Э. Циолковского. Нам очень жаль, что этот человек не может видеть своими глазами, как его труд и мысли, его идеи воплощаются в жизнь», – написали летчики-космонавты СССР П. Беляев и А. Леонов. «Я счастлив и горд тем, что мне, вятскому парню, родившемуся на земле, где жил великий ученый К.Э. Циолковский, довелось в ряду советских космонавтов претворять в жизнь идеи замечательного человека», – написал летчик-космонавт СССР В. Савиных. «Этот скромный дом стал местом, где родилась научная космонавтика. И мы всегда будем считать за честь приходить сюда, чтобы поклониться памяти Константина Эдуардовича», – такую запись оставили летчики-космонавты СССР В. Джанибеков и С. Савицкая.

Е.А. Тимошенкова,
заведующая Мемориальным домом-музеем К.Э. Циолковского, правнучка ученого