Имя великого русского ученого, основоположника теории реактивного движения и космонавтики Константина Эдуардовича Циолковского известно во всем мире. Вся его жизнь — настоящий подвиг во имя людей, на благо всего человечества. Не случайно первый космонавт планеты Юрий Алексеевич Гагарин сказал о Циолковском: «Он очень любил людей, для которых жил и работал… Вот почему никогда не сотрется в веках имя Константина Эдуардовича Циолковского — великого пионера Вселенной». Ученый умер 19 сентября 1935 года. Через год после его смерти в доме, где он прожил почти 30 лет, был открыт музей. В 2016 году Дому-музею исполнилось 80 лет.

Постановление № 1937 Президиума Московского облисполкома «Об увековечении памяти умершего ученого и изобретателя Константина Эдуардовича Циолковского» было принято в июле 1936 года. В документе шла речь о превращении дома Циолковских в музей, для чего в месячный срок планировалось отремонтировать указанный дом, а усадьбу благоустроить.

До первой годовщины смерти ученого оставалось всего несколько месяцев. Инициативу местных властей тогда горячо поддержали родные Константина Эдуардовича, его знакомые и ученики, ученые и общественные деятели. И началась стремительная подготовка к этому событию. Газета «Коммуна» в то время писала: «Домик, где долгие годы жил и работал ученый, меняет свое лицо. Меняется деревянная полусгнившая обшивка фасада, уже чисто выбелены внутренние комнаты, заканчивается побелка и реставрация «светелки» и застекленной веранды. Сад и двор огораживаются новыми заборами, и строятся ворота в том стиле, в каком они были десятки лет, только маленький столик с полусгнившей лавочкой остался нетронутым под раскидистыми ветвями яблони… Это место, где любил отдыхать в кругу своей семьи и близких друзей Константин Эдуардович. Еще день работы, и в уютных комнатах этого домика, на «светелке», веранде разместятся предметы домашнего обихода, рабочий кабинет, модели и все то, что связано с жизнью и трудами ученого».

К сентябрю 1936 года и без того небогатое убранство дома № 1 по улице К.Э. Циолковского, где жила семья ученого, стало еще скуднее. Супруга и дочери Константина Эдуардовича передали для музея всю обстановку из его кабинета, библиотеку, столярный верстак, токарный станок, рабочий инструмент. Весь же большой архив К.Э. Циолковского через три дня после его смерти был опечатан и отправлен в Москву.
19 сентября, в первую годовщину смерти ученого, состоялось открытие его Дома-музея. Газета «Коммуна» сообщала: «Музей сразу привлек очень много трудящихся Калуги, желающих ознакомиться с жизнью и работой знаменитого деятеля науки. В первые четыре часа музей посетили 1050 человек. В этот день в музее побывали также руководители районных организаций и делегация Дирижаблестроя». Из воспоминаний Л.К. Циолковской, старшей дочери ученого: «В 1936 году был открыт музей Циолковского в нашем старом доме. Рукописи после смерти отца были отвезены в Москву и помещены в архиве, а модели, инструменты, личные вещи, библиотека заняли музей».

В первые годы работы музея его экспозиция продолжала пополняться предметами, которые передавали родные К.Э. Циолковского. Вот выдержка из статьи директора музея В. Горбатенко в газете местной «Коммуна» от 21 января 1937 года: «За последнее время музей пополнился новыми экспонатами, относящимися к жизни и деятельности Константина Эдуардовича. В числе их имеется деревянный штатив зрительной трубы работы К.Э., большой воздушный насос для надувания металлических оболочек моделей дирижабля, две большие лампы «Молния», которые висели в кабинете Циолковского на особых проволочных подвесах, деревянная модель пишущей машины конструкции Циолковского. Модель эта требует большой работы по реставрации, но и в настоящем виде она может дать понятие о сущности этой конструкции. Музей приносит глубокую благодарность внуку Циолковского – Владимиру Киселеву, доставившему все эти предметы, которые будут включены в общую экспозицию музея…».

До самой смерти (в 1957 г.) помогала музею старшая дочь ученого Любовь Константиновна. Она вспоминала, что работала в музее добровольцем с самого его основания. На предложение быть заведующей отказалась, поскольку считала себя технически неподготовленной. В музее она делала все, что было в ее силах: проводила экскурсии, давала недостающие сведения работникам музея. Многие обращались к ней за сведениями об отце, и Любовь Константиновна всегда отвечала, как письменно, так и при личных встречах.
Работа музея была нарушена в октябре 1941 года, когда Калугу заняли фашисты. Подготовленные к эвакуации экспонаты вывезти не удалось. 12 октября фашисты ворвались в город, а на следующий день группа немецких связистов уже поселилась в доме. За время их проживания (с октября по декабрь 1941 г.) были сожжены все музейные витрины, ворота, скамейки. Уничтожены многие мемориальные предметы: деревянная кровать, сделанная руками самого Циолковского, книжный шкаф, валы для гофрирования жести. Погибли уникальные детали пишущей машины системы Циолковского. Уцелел лишь дубовый столярный верстак, его трудно было разломать. Жестяные слуховые трубы использовались в качестве воронок для наливания бензина. В акте об ущербе, причиненном фашистами музею, была указана стоимость уничтоженного, разрушенного, разграбленного и поврежденного имущества – 29270 рублей. Но это лишь в денежном выражении. Действительный же ущерб был огромен и, конечно, не поддавался никакому исчислению в рублях.
Семья Циолковских тяжело перенесла оккупацию. Любовь Константиновна никуда не уехала, хотя Горисполком и предлагал ей эвакуироваться. Голодали, мерзли, так как немцы сожгли все запасенные на зиму дрова. А главное, очень переживали, видя разрушенный музей.

В начале 1942 года Л.К. Циолковская в письме к хранителю Архива ученого Б.Н. Воробьеву сообщала, что, кроме вещей, были уничтожены многие книги с пометами ученого: «Один шкаф остался… В нем капелька книг. Уцелела также полка с книгами у стены в кабинете… Я, конечно, стремлюсь пополнить этот пробел и готовлю туда новые книги. А вот пометки отца на книгах уже не возобновить…». А спустя несколько дней дочери ученого Любовь Константиновна и Мария Константиновна уже подготовили книги и материалы из семейного архива для передачи в музей взамен погибших при оккупации. Материалов оказалось достаточно, и музей удалось открыть уже 8 марта.

К началу 1950-х годов возникла необходимость в пополнении собрания художественной литературы. В связи с этим Л.К. Циолковская писала Б.Н. Воробьеву: «… теперь трудно что-нибудь найти. Книги были в семье, раздавались друзьям и знакомым, и редкие из них возвращались назад. Из Опытного поля (пригород Калуги, где жила семья средней дочери ученого М.К. Циолковской-Костиной) Толстой так и не возвратился. Уж не знаю, чем все это пополнять. Старших детей отец держал в строгости, а на младших махнул рукой, а на внуков тем более. В результате исчезнувшая библиотека». Позднее Мария Константиновна, средняя дочь ученого, передала в музей 58 книг. В основном это была художественная литература (разрозненные тома полных собраний сочинений Толстого, Тургенева. Лескова, Салтыкова-Щедрина) и отдельные номера журналов. Все эти книги в настоящее время экспонируются в Доме-музее ученого.

В конце войны семья К.Э. Циолковского лишилась двух ценных вещей, принадлежавших ученому – письменного стола, за которым он много лет работал, и энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона. Красивый резной стол подарил деду его зять, Ефим Александрович Киселев. Он очень понравился Константину Эдуардовичу. Старый стол он тут же перетащил в чулан, а этот установил в кабинете. А энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона всегда был надежным помощником, как Константина Эдуардовича, так и Любови Константиновны, не только дочери, но и личного секретаря ученого. В 1944 году Любовь Константиновна тяжело заболела, требовались деньги на усиленное питание и на лекарства. И тогда она, после долгих колебаний, решилась продать стол и энциклопедию одному из знакомых отца. Вскоре после войны Любовь Константиновна вместе с дирекцией Дома-музея предприняла попытку вернуть эти вещи в музей. К розыску подключились работники Академии наук СССР. След пропавших экспонатов привел сначала в Смоленск, затем в Минск, Ригу, а потом затерялся окончательно. Казалось, были приняты все меры, и осталось только сожалеть об утрате.

Прошло двадцать лет, и родственники ученого вместе с сотрудниками музея вновь предприняли попытку розыска уникальной пропажи. Через некоторое время нащупали тоненькую ниточку, которая снова вела в Смоленск. Появилась первая, еще неточная, информация. Предположительно, резной письменный стол Циолковского мог находиться у одного из профессоров Смоленского медицинского института, а энциклопедия – в одном из институтов этого города.

Внук К.Э. Циолковского, А.В. Костин, работавший заместителем директора Дома-музея (музей космонавтики тогда только строился), поехал в Смоленск. Следы привели в библиотеку педагогического института. Далее он вспоминал: «И вот внимательно просматриваю все восемьдесят шесть томов с золочеными переплетами. Попадаются первые, но далеко не убедительные факты: загнут уголок на странице с заметкой о звезде Альдебаран в созвездии Быка (ученый серьезно занимался астрономией), в седьмом томе подчеркнуты карандашом некоторые строчки статьи о близорукости. В семье Циолковских все страдали этим дефектом, и отметки мог сделать сам ученый или кто-нибудь из его родных. В нескольких томах заметна работа над материалами, связанными с историей развития женского общественного движения в России: подчеркнуты десятки абзацев и сделаны пометки почерком похожим на почерк Любови Константиновны. Но в книгах должны быть и пометки, сделанные самим Циолковским, его закладки. Листаю страницу за страницей. Наконец-то первое доказательство: в десятом томе заложена пожелтевшая листовка-приложение к брошюре Циолковского «Общечеловеческая азбука». Уверенность растет. В других томах загнуты уголки страниц у статей «Боровск» и «Выгорание». В Боровске Константин Эдуардович прожил 12 лет и мог интересоваться историей этого города. Второй материал служил ему подспорьем в работе над теорией реактивного движения. Пометки ученого оказались и в некоторых других томах. Посетители институтской библиотеки, пользуясь словарем, не могли и предположить, что пометы на его страницах сделаны рукой отца космонавтики. Продолжились в Смоленске и поиски письменного стола. В квартире профессора В.П. Панисюка беседую с хозяином о цели своего визита. Говорю ему о приметах стола, хорошо мне знакомого с детства, показываю фотографию. Вместе осматриваем старинный резной стол. Профессор взволнован: двадцать лет он работал за письменным столом великого ученого и даже не знал об этом». В Акте закупочной комиссии говорилось: «Согласно проведенному исследованию, установлено, что письменный двухтумбовый стол ручной работы с художественной резьбой сличен с фотографиями. Подлинность его установлена». Вскоре оба ценнейших музейных экспоната были доставлены в Калугу и заняли свое место в кабинете Циолковского.

В фондах Государственного музея истории космонавтики можно ознакомиться со многими актами передачи экспонатов от родных и близких Циолковского. Текст везде одинаков: «Прошу принять в дар музею». Таким образом в дом Циолковских вернулись инструменты и вещи, принадлежащие Константину Эдуардовичу и его жене Варваре Евграфовне. И появлялись в экспозиции музея металлический топорик Циолковского, кусачки для проволоки, лобзик для выпиливания, паяльник, циркуль деревянный, сделанный Циолковским, наковальня для ковки. А еще зонтик от солнца из вещей В.Е. Циолковской, коробочка из-под чая, находившаяся в постоянном пользовании Циолковских, и другие дорогие родным ученого вещи.

В начале 1960-х годов Совет Министров РСФСР принял Постановление о строительстве в Калуге Государственного музея К.Э. Циолковского, впоследствии получившего название Государственного музея истории космонавтики имени К.Э. Циолковского. Первый камень в основание музея заложил 13 июня 1961 года Юрий Алексеевич Гагарин.

Чем ближе становилось открытие музея космонавтики, тем острее вставал вопрос о дальнейшей судьбе мемориального дома. Научно-техническая экспозиция уже заняла свое место в залах нового музея. Первый этаж опустел. В ходе многочисленных дискуссий ученые, музееведы, сотрудники музея, родные Константина Эдуардовича пришли к единому мнению: в доме должна быть полностью воссоздана мемориальная обстановка.
В работе над новой экспозицией неоценимую помощь сотрудникам музея оказала единственная оставшаяся к тому времени в живых дочь ученого – Мария Константиновна. Будучи уже очень больным человеком, она нарисовала план размещения экспонатов на первом этаже дома, завершила свои воспоминания об отце. Ею были переданы в музей около 200 бытовых предметов, семейные фотографии, письма. По старым фотографиям, некоторые из которых были сделаны самим хозяином дома, удалось восстановить и усадьбу – бревенчатый сарай с погребицей, колодец, П-образную скамейку, на которой любил отдыхать ученый. Многочисленные гости старого дома увидели его таким, каким он был в 1933 году, последнем году жизни семьи в этом доме. А незадолго до своей смерти Мария Константиновна передала в музей письма отца, которые бережно хранила у себя много лет.

Именно эти предметы, представляющие основную экспозицию Дома-музея К.Э. Циолковского, создают неповторимую теплую атмосферу, которую называют «эффектом присутствия». И самой высокой оценкой для сотрудников музея становятся благодарственные отзывы гостей музея. «С большим удовольствием и волнением побывал в доме, где жил и творил Константин Эдуардович, — записал в Книге посетителей музея Юрий Алексеевич Гагарин. — Очень счастлив, что мне первому удалось осуществить мечту Циолковского – завершить труд многих тысяч людей, готовивших первый полет человека в космос. Для нас, космонавтов, пророческие слова Циолковского об освоении космоса всегда будут программными, всегда будут звать вперед». Через двадцать лет Владимир Джанибеков и Светлана Савицкая оставили свою запись: «Этот скромный дом стал местом, где родилась научная космонавтика и долгие годы жил великий ученый нашей планеты Земля, наш соотечественник К.Э. Циолковский. И всегда мы будем считать за честь приходить сюда, чтобы поклониться памяти Константина Эдуардовича. 09.04.1983 г.».

Раз в год, в сентябре, в день рождения ученого в Калугу приезжают потомки Циолковского. И местом встречи всегда становится старый домик на окраине Калуги.

Е.А. Тимошенкова,
заведующая Мемориальным домом-музеем К.Э. Циолковского, правнучка ученого

К.Э. Циолковский в рабочем кабинете. Калуга, 15 марта 1930 г.