Весной 1911 года в Петербурге состоялся первый воздухоплавательный съезд. Через год, теперь уже в Москве, был проведен второй. Ни на одном из этих съездов Циолковскому побывать не пришлось, хотя его пригласил сам профессор Н.Е. Жуковский.
Весной 1914 года в Петербурге должен был состояться третий воздухоплавательный съезд. Будущие его участники получили специальные приглашения. В начале марта 1914 года такое приглашение получил и Циолковский. С интересом рассматривал он изящную белую карточку с распростертыми крыльями орла в левом верхнем углу — эмблемой Всероссийского аэроклуба. На карточке изящным шрифтом с красивыми завитушками было напечатано следующее: «Председатель Императорского Всероссийского Аэроклуба имеет честь просить Вас, Милостивый государь, почтить своим присутствием торжественное открытие 3-го Всероссийского Воздухоплавательного съезда». Далее извещалось, когда и где он состоится.
Следом за приглашением пришло письмо из организационного комитета съезда — его просили сделать на съезде сообщение о научных работах по воздухоплаванию. В случае согласия «заблаговременно известить президиум Секции о заглавии предполагаемого доклада и, если возможно, прислать его краткий конспект». В примечании оргкомитет уведомлял Циолковского, что на расходы, связанные с докладом, ему будет ассигновано шестьдесят рублей и что в распоряжении докладчиков будет эпидиаскоп, с помощью которого можно демонстрировать не только диапозитивы, но и рисунки.
Приглашение вызвало у Циолковского бурю сомнений. С одной стороны появилась возможность побывать в Петербурге и самому рассказать о своих работах. С другой – нездоровье, глухота… Верный Каннинг горячо уговаривал его ехать, убеждая, что нельзя упускать возможность еще раз выступить в защиту металлического «аэроната». И Циолковский согласился. 15 марта он ответил секретарю оргкомитета К.Е. Вейгелину: «Многоуважаемый Константин Евгеньевич! Любезное приглашение получил. Очень благодарю и соглашаюсь. Сообщение я желаю сделать о металлическом аэронате в духе прилагаемых брошюр. Соответствует ли оно секции? Боюсь, что на это сообщение понадобится более 20 минут. Диапозитивы и картины приготовлю. Кроме того, я считаю весьма важным устроить на съезде маленькую выставку моих металлических моделей аэронатов… Допустимо ли устроить такую выставку? В виду моей глухоты (не полной, конечно) я должен ехать с помощником (ассистентом). Может ли он быть допущен на съезд вместе со мной?…». Ассистентом стал Павел Павлович Каннинг, который взял на себя и все дорожные хлопоты.
В апреле Константин Эдуардович вместе с Каннингом приехал в Петербург. Огромный город жил своей напряженной жизнью. Но ученого интересовали новости воздухоплавательные и авиационные. Поэтому его первая встреча была с редактором журнала «Техника воздухоплавания» Б.Н. Воробьевым. Позднее Воробьев вспоминал: «Разыскав Константина Эдуардовича в дешевых меблированных комнатах у Московского (тогда Николаевского) вокзала, я увидел пожилого, уже начинающего седеть, мужчину, чрезвычайно вежливого, и, видимо, крайне стеснявшегося своей глухоты… Говорить во время наших бесед пришлось, главным образом, мне, потому что Константин Эдуардович забрасывал меня вопросами, стараясь выяснить ход и направление развития авиационной техники…».
Открыл съезд Н.Е. Жуковский с докладом «О современном состоянии воздухоплавания». Циолковский слушал его с особым вниманием, иногда переспрашивая Каннинга. Он впервые видел знаменитого профессора, хотя заочно познакомился с ним много лет назад. Программа съезда была напряженной, расписанной чуть ли не по минутам. Работали несколько секций. В центре внимания были доклады на военную тему. Эти доклады Циолковского не интересовали. Большую часть времени он проводил в аэромеханической лаборатории среди своих моделей, о чем сообщалось в дневнике съезда: «Ежедневно, во все дни съезда, во время перерывов между заседаниями, будет открыта для осмотра временная аэродинамическая лаборатория, где будут производиться показательные опыты, и будут выставляться работы студентов по воздухоплаванию, а также металлические модели дирижабля Циолковского».
Участники съезда, гости и журналисты с большим интересом осматривали привезенные ученым диковинные модели цельнометаллического дирижабля, некоторые из которых достигали двухметровой длины. Сам Циолковский вспоминал: «В 1914 году, весной, до войны, меня пригласили в Петроград на воздухоплавательный съезд. Взял с собой ящик моделей в два метра длиной и делал доклад с помощью этих моделей и диапозитивов… Студенты, осматривая мою выставку, говорили, что только по моделям они ясно представили себе новый тип дирижабля. Мои книги же этого им не давали. Вот как трудно усваивается все новое!».
Предположительно, его доклад был заслушан 11 апреля за два дня до закрытия съезда. В тот день ученый чувствовал себя плохо, и доклад пришлось читать Каннингу. Дорога, гостиница, шумная обстановка в течение недели утомили непривычного к поездкам Циолковского. Сразу же после завершения работы съезда он отправился домой. На память Воробьеву осталась фотография Циолковского, запечатлевшая его вместе с его моделями. Позднее оказалось, что это один из немногих снимков того периода.
