Одним из тех людей, с кем ученый советовался по житейским вопросам, был муж младшей дочери ученого Анны, Ефим Александрович Киселев. В тяжелые годы Гражданской войны они с Аней помогали Циолковским, как могли – делились скудным продуктовым пайком, дефицитным керосином для керосиновых ламп. Киселев, используя свои контакты, достал ученому крайне дефицитной в то время бумаги и помог напечатать несколько научных брошюр. Бывали у них разговоры и на научные темы.

Позднее он вспоминал: «В двадцатых годах в газетах и журналах стали появляться статьи о строительстве аэропланов и ракет. Однажды я спросил Циолковского, почему он сейчас больше уделяет внимания дирижаблю, а не ракете? Подумав немного, он сказал:

— Ракетой я и сейчас занимаюсь, но меньше, чем раньше, потому что ракета – это корабль довольно сложный, у нас нет еще такого жароупорного металла, который мог бы противостоять плотным слоям атмосферы во время быстрого движения ракеты. А где взять жаростойкий металл для камер сгорания? Ракету, которая полетит за атмосферу, нужно заправить особым топливом, а у нас еще не умеют его составлять.

Подумав, он продолжал:

— Ракета – это корабль все же далекого будущего… А вот цельнометаллический дирижабль из гофрированного листового металла гораздо проще, его можно построить уже теперь, и страна получит дешевый вид транспорта»…

Тем не менее, многие энтузиасты-ракетчики связывали идею ракетного полета именно с Циолковским, искали возможности связаться с ним. И если приезды в провинциальную Калугу были не всегда возможны, то переписке ничто не мешало. Такая переписка инженеров московской Группы изучения реактивного движения и ученого началась в 1931 году, когда Циолковскому предложили стать, как бы, заочным консультантом группы.

В своем ответном письме Циолковский, предлагая целый план работы, написал: «Одолению заатмосферному предшествует одоление разряженных слоев воздуха. Начать надо с более легкого. Полеты в стратосферу можно начать с помощью чисто реактивных приборов и с помощью усовершенствованных, преобразованных аэропланов. Первое проще, второе сложнее, ограниченнее, но ближе к жизни». И далее: «Начать надо с первой группы потому, что она ближе действительности. Первая группа состоит из ряда задач. Я готов дать первую задачу, и когда она будет исполнена и осмотрена (оценена мною), задам другую. Только эти условия я могу принять… Забегать вперед не могу – одно задание – и больше ничего. Первые задачи будут относиться к усилению мощности авиационного мотора и к усилению отдачи продуктов горения (выхлопных газов)». ГИРД выбрал для себя путь, который Циолковский условно назвал «работами второй группы». В 1933 году состоялся запуск первой советской жидкостной ракеты «СССР-09».

В конце зимы 1934 года, когда Циолковский уже жил в новом доме, приехали к нему два гостя из столицы, Оба были в военной форме с ромбами комбригов на петличках гимнастерок. Целый день провели они со знаменитым ученым, а, уезжая, оставили в его записной книжке свои фамилии: «Клейменов Иван Терентьевич, начальник Реактивного научно-исследовательского института. Тихонравов Михаил Клавдиевич, начальник второго отдела института». Зачем же пожаловали к Константину Эдуардовичу в Калугу ученые-ракетчики? Они приехали, чтобы рассказать Циолковскому о деятельности недавно созданного института, об испытаниях только что рожденных реактивных двигателей, о запуске первых опытных ракет. Кстати, Тихонравов был одним из конструкторов первой советской ракеты с жидкостным двигателем — «СССР-09», запущенной 17 августа 1933 года. Визит инженеров взволновал старого ученого. Он ответил на их многочисленные вопросы, дал немало полезных советов.

Через много лет М.К.Тихонравов, лауреат Ленинской премии, соратник С.П. Королева, снова приехал в Калугу, потом бывал в городе неоднократно. Во время одного из приездов он подробно рассказал сотрудникам музея о своей памятной встрече с ученым: «К 1934 году, когда уже на базе ГИРДа и Ленинградской газодинамической лаборатории был организован Реактив­ный научно-исследовательский институт (РНИИ), созрела мысль рассказать о работе этого института К. Э. Циолков­скому.

Я и И.Т. Клейменов (начальник института) поехали в Калугу.

К тому времени популярность К. Э. Циолковского была ве­лика. Когда мы зашли в ближайшее почтовое отделение, что­бы узнать, как проще всего пройти к дому Циолковского, то оказалось, что все посетители, находящиеся там, знали, где живет Константин Эдуардович.

Свидание с Циолковским состоялось в его новом доме, по­даренном ему Калужским горсоветом. Мы застали Констан­тина Эдуардовича в кабинете за работой. Мы привезли Константину Эдуардовичу несколько фото­графий опытных ракет. Эти фотографии привели его в восторг.

— Для меня нет ничего более дорогого, чем ваше дело; даже дирижабль сравнительно чепуха,— сказал он. Ракету он оценивал как самое значительное из своих предложений.

Со мной был фотоаппарат. Я сфотографировал Констан­тина Эдуардовича и его рабочий стол. Между прочим, одну фотографию сделал во время разговора, когда он слушал со­беседника через свой звукоусилитель.

Хотя мы приехали как представители научно-исследовательского института, встреча с Константином Эдуардовичем не носила официального характера. Разговор с ним и с членами его семьи был непринужденным, нас заставили даже пообедать вместе с ними. Мария Константиновна, дочь Циолковского, обратилась ко мне с вопросом, что мы думаем делать с рукописями Константина Эдуардовича? Сам он уже очень стар, рукописи могут пропасть… Видно было, что семья К.Э. Циолковского понимала значение его работ…

Мы обещали печатать в сборниках трудов нашего инсти­тута работы Циолковского, которые он будет присылать. Константин Эдуардович показал шкаф, в котором он хранил свои работы, опубликованные в Калуге. Он подарил нам брошюру «Исследование мировых пространств реактивными приборами» издания 1926 года со своим автографом. Мы ожидали увидеть К.Э. Циолковского дряхлым стариком – ведь ему было 76 лет. Но ничего подобного! Мы увидели человека с бодрой душой, не только умного и талантливого, но и обаятельного. Такие встречи не забываются».

Постепенно у старого ученого с РНИИ завязались добрые отношения. В мае 1935 года Клейменов сообщил Циолковскому, что его статья «Энергия химического соединения вещества и выбор составных частей взрыва для ракетного двигателя» получена и включена в сборник «Ракетная техника». Только ученый этого сборника уже не увидел. Вышедший из печати после его смерти сборник был посвящен памяти Циолковского.